Я начинаю думать, что все не так серьезно, ага. В конце концов, если вдруг я сделаю фыр (если вдруг), то всегда можно прострадать три года, а потом встретиться заново. Или не встречаться вообще.
Я уже дико устала, нервы скачут как пульс сердечника. Даже сказать некому - Виктория только во вторник. И она, блядь, скажет поговорить. Ага, поговорить. Хуй там, а не поговорить.
Не выходило никогда и сейчас не выйдет. Все же, блядь, замечательно, а я ебанный параноик, который сам (сам, сукаблядь!) должен справляться со своими проблемками.
Самое забавное, что я уверена: держать меня никто не станет, никто не станет доказывать, что нет, ты не приходяще-уходящий мусор в чужой жизни. Вот так вот.
Юи, не забудь купить спазмалгон, который, сука, быстро кончается!


Придавать абсурдно высокое значение маленькой патологии - это, конечно, по-нашему. Все, лишь бы не заниматься институтами и Испанией.
И не буду закрывать. Нахуй. Я истеричго, имею право.